Неточные совпадения
Простая кровать с большим занавесом, тонкое бумажное одеяло и одна подушка. Потом диван, ковер на полу, круглый стол перед диваном, другой маленький письменный у окна, покрытый клеенкой, на котором, однако же, не было признаков
письма,
небольшое старинное зеркало и простой шкаф с платьями.
— Нет, не имеет. Я
небольшой юрист. Адвокат противной стороны, разумеется, знал бы, как этим документом воспользоваться, и извлек бы из него всю пользу; но Алексей Никанорович находил положительно, что это
письмо, будучи предъявлено, не имело бы большого юридического значения, так что дело Версилова могло бы быть все-таки выиграно. Скорее же этот документ представляет, так сказать, дело совести…
В продолжение этого времени он получил известие, что матушка скончалась; а тетушка, родная сестра матушки, которую он знал только потому, что она привозила ему в детстве и посылала даже в Гадяч сушеные груши и деланные ею самою превкусные пряники (с матушкой она была в ссоре, и потому Иван Федорович после не видал ее), — эта тетушка, по своему добродушию, взялась управлять
небольшим его имением, о чем известила его в свое время
письмом.
У Александрова остается свободная минутка, чтобы побежать в свою роту, к своему шкафчику. Там он развертывает белую бумагу, в которую заворочена
небольшая картонка. А в картонке на ватной постельке лежит фарфоровая голубоглазая куколка. Он ищет
письмо. Нет, одна кукла. Больше ничего.
Софья Николавна запаслась бумагой и чернилицей с пером и написала свекру и свекрови благодарное, горячее
письмо, которое, конечно, относилось к одному Степану Михайлычу: он всё понял и спрятал
письмо в секретный ящик своего
небольшого шкафа, где никто его не видал и где через восемь лет, уже после его кончины, нечаянно нашла свое
письмо сама Софья Николавна.
У нее был
небольшой жар — незначительная простуда. Я расстался под живым впечатлением ее личности; впечатлением неприкосновенности и приветливости. В Сан-Риоле я встретил Товаля, зашедшего ко мне; увидев мое имя в книге гостиницы, он, узнав, что я тот самый доктор Филатр, немедленно сообщил все о вас. Нужно ли говорить, что я тотчас собрался и поехал, бросив дела колонии? Совершенно верно. Я стал забывать. Биче Каваз просила меня, если я вас встречу, передать вам ее
письмо.
Он порылся в портфеле и извлек
небольшой конверт, на котором стояло мое имя. Посмотрев на Дэзи, которая застенчиво и поспешно кивнула, я прочел
письмо. Оно было в пять строчек: «Будьте счастливы. Я вспоминаю вас с признательностью и уважением. Биче Каваз».
Гурмыжская. Благодарю вас. Я так и сама думала. Он меня не забывает, каждый год присылает мне подарки, но
писем не пишет. Где он — неизвестно, и я не могу писать к нему; а я еще ему должна. Один должник его отца принес мне старый долг; сумма хотя
небольшая, но она тяготит меня. Он точно скрывается от меня; все подарки я получила из разных концов России: то из Архангельска, то из Астрахани, то из Кишинева, то из Иркутска.
На
письме, врученном Литвинову Татьяной, стоял адрес одной ее дрезденской приятельницы, немки, которая отдавала внаем
небольшие меблированные квартиры.
Надеюсь, что у вас недостанет холодности отказать мне в такой
небольшой, но важной для меня услуге, хоть, наконец, из снисхождения к моему полу. Помните, что я буду ждать вас и что мне страшно будет возвращаться одной ночью.
Письмо сожгите».
Мурзавецкая. Разбойник ты начисто, Вукол, как погляжу я на тебя. Вот я бедным помогаю, так для них можно и душой покривить, грех
небольшой; а ты, поди, и для своей корысти от такого баловства не прочь. (Прячет
письмо в карман и грозит Чугунову.) Эй, Вукол, совесть-то, совесть-то не забывай, пуще всего! Ведь это дело уголовное.
Больная не заметила, что Полина вошла к ней в комнату. Облокотясь одной рукой на подушки, она сидела, задумавшись, на кровати; перед ней на
небольшом столике стояла зажженная свеча, лежал до половины исписанный почтовый лист бумаги, сургуч и все, что нужно для
письма.
Через два дня, заглянув в вестибюль академии, где обыкновенно выставлялись
письма, получаемые на имя студентов, я увидел
небольшой конверт с моим адресом. В нем было написанное твердым круглым почерком приглашение...
Но вот раздался стук экипажа,
небольшой тарантас въехал на двор, и через несколько мгновений лакей вошел в гостиную и подал Дарье Михайловне
письмо на серебряном блюдечке. Она пробежала его до конца и, обратясь к лакею, спросила...
В это время барон ушел к себе в кабинет, из которого вынес и передал мне рекомендательное
письмо к своему дяде. Напившись чаю, мы раскланялись и, вернувшись в гостиницу, тотчас же ночью отправились на почтовых в путь, ввиду конца февраля, изрывшего отмякшие дороги глубокими ухабами. В Киеве мы поместились в
небольшой квартире Матвеевых, где отцу отведена была комната, предназначавшаяся для Васи.
Ковры на полу и на стенах, простая, но чрезвычайно покойная постель, мебель, обитая сафьяном, массивный письменный стол, уставленный столь же массивными принадлежностями
письма и куренья,
небольшая библиотека, составленная из избраннейших романов Габорио, Монтепена, Фейдо, Понсон-дю-Терайля и проч., и, наконец, по стенам целая коллекция ружей, ятаганов и кинжалов — вот обстановка, среди которой предстояло Nicolas провести целое лето.
— Я вас хотел попросить, Савелий Никандрович, — начал Эльчанинов с
небольшим волнением, — не передадите ли вы от меня
письмо Анне Павловне?
Я постоянно участвовал
небольшими статейками в «Московском вестнике», и в 1830 году, когда журналисты, прежде поклонявшиеся Пушкину, стали бессовестно нападать на него, я написал
письмо к Погодину о значении поэзии Пушкина и напечатал в его журнале.
Напротив самой постели стояло зеркало с комодом, на комоде стояли в футляре часы, две склянки с духами, маленький портфель для
писем, колокольчик, гипсовый амур, грозящий пальчиком, и много еще различных кабинетных вещей; у окна стояли вольтеровские кресла и
небольшой столик, оклеенный вырезным деревом, а у противоположной стены помещалась кровать Наденьки, покрытая шелковым одеялом и тоже с батист-декосовыми подушками.
— Не правда ли, — сказал Хозаров, прочитав это
письмо Варваре Александровне, — по-видимому, это
письмо небольшое, но как в нем много сказано!
Этим
письмом исчерпываются материалы, предназначенные С. Т. Аксаковым для книги «История моего знакомства с Гоголем». После смерти Гоголя Аксаков напечатал в «Московских ведомостях» две
небольшие статьи: «
Письмо к друзьям Гоголя» и «Несколько слов о биографии Гоголя», хронологически как бы завершающие события, о которых повествуют аксаковские мемуары (см. эти статьи в четвертом томе).
Кистер сложил и запечатал
письмо, встал, подошел к окну, выкурил трубку, подумал немного и вернулся к столу. Он достал
небольшой листок почтовой бумаги, тщательно обмакнул перо в чернила, но долго не начинал писать, хмурил брови, поднимал глаза к потолку, кусал конец пера… Наконец, он решился — и в течение четверти часа сочинил следующее послание...
В этом случае замечательно, что в
письмах Станкевича встречаются большею частию раньше общие заметки и мнения, которые потом, после
небольшого промежутка времени, являются уже основательно и подробно развитыми в статьях Белинского.
—
Письмо получите из дальней дороги, вести, вот видите ли, дорога?., постойте… вот тут как будто болезнь, но
небольшая, так, простуда какая-нибудь легонькая… но вообще все очень, очень хорошо; интерес, большой интерес от трефового короля получите…
Недавно я получил из Болгарии от неизвестного мне человека
небольшое, очень порадовавшее меня
письмо. Оно является как бы продолжением, послесловием к моей «Ольге Сур».
Хвалынцев сообщил ей о ее муже те
небольшие сведения, которые были ему известны из
письма Устинова, и графиня, казалось, с такою радостью, с таким теплым участием и интересом выслушала его сообщения, что можно было подумать, будто она из Славнобубенска не получает никаких известий.
Но одно, по-видимому, весьма простое обстоятельство смутило и стало тревожить Александру Ивановну. Вскоре по возвращении ее от Бодростиных Иван Демьянович получил из Петербурга
письмо, которого, разумеется, никому не показал, но сказал, что это пишет ему какой-то его старый друг Семен Семенович Ворошилов, который будто бы едет сюда в их губернию, чтобы купить здесь себе на старость лет
небольшое именьице на деньги, собранные от тяжких и честных трудов своей жизни.
Августа 6 она получила
небольшое облегчение от болезни и просила доктора сказать фельдмаршалу, что к 8 числу она постарается кончить свое
письмо. Князь Голицын донес об этом императрице. В этом донесении он заметил между прочим, что ожидаемое от пленницы
письмо покажет, нужно ли будет прибегать к помощи священника, чтобы посредством исповеди получить полное сознание арестантки. Августа 9 фельдмаршал получил
письмо пленницы.
В одном из таких
писем, посланном к князю в Бартенштейн, принцесса, успокоивая в нем чувства тревоги, снова возникшей по поводу таинственных посещений ее каким-то молодым поляком (то был если не Доманский, то князь Иероним Радзивил, брат князя Карла), извещала его, что готова принести в жертву милому князю свою блестящую карьеру, но должна предпринять
небольшое путешествие, для устранения последних препятствий к их браку.
Роль — очень
небольшая; но он действительно «создавал» нечто тонко-юмористическое, без шаржа в гримировке, тоне, жестах. Это был немножко чопорный, но благодушно настроенный гоголевский чиновник, делающий себе из привычки вскрывать
письма постоянное умственное развлечение.
Роман сознательно расположен так, что первая часть богата описаниями, — информировал Боборыкин того же Пыпина в
письме от 1 мая 1881 года, — вторая и третья представляют собой большие эпизоды, четвертая — промежуточная, а пятая — сводная, с действием и чередованием
небольших сцен" [Там же.].
Любовь Аркадьевна встала с дивана, на котором сидели обе женщины, подошла к стоявшему комоду, отперла один из ящиков, вынула из него
небольшой дорожный сак, а из него пачку
писем и передала их Елизавете Петровне.
В тот самый день, когда фрейлина Якобина Менгден получила
письмо от своей сводной сестры Станиславы, разрушившее надежды на московское гостеприимство, в Москве, на Басманной у окна
небольшого, в пять окон, деревянного дома, окрашенного в серый цвет, принадлежавшего майору Ивану Осиповичу Лысенко, стоял сам хозяин и глядел на широкую улицу.
Архиерею же папаша написал
письмо на большом листе, но с
небольшою вежливостью, потому что такой уже у него был военный характер. Прописано было в коротком шутливом тоне приветствие и приглашение, что когда он приедет к нам в Перегуды, то чтобы не позабыл, что тут живет его старый камрад, «с которым их в одной степени в бурсе палями бито и за виски драно». А в закончении
письма стояла просьба: «не пренебречь нашим хлебом-солью и заезжать к нам кушать уху из печеней разгневанного налима».